«Развитие болезни похоже на сход лавины», - хирург-эндоскопист SOFIEMED Роллан Елеусинов.

«Каждая маленькая проблема лишь до определенного момента остаётся таковой, если её не решать. Развитие болезни похоже на сход лавины – заболевание одного органа может нанести ущерб другому органу, образуя цепную реакцию. Поэтому лучшей «страховкой» в таком случае является ранняя диагностика» - хирург-эндоскопист SOFIEMED Роллан Елеусинов.

Рада поприветствовать Вас, доктор! Мне кажется, что требуется огромная самоотверженность для поступления в медицинский ВУЗ. Какова Ваша история? Это была детская мечта или стечение обстоятельств?

Р.Е.: Нет, это не было «любовью с первого взгляда», скорее, так сложились жизненные обстоятельства. Сначала я окончил медколледж здесь, в Актау, после поступил сразу на второй курс Западно-Казахстанского государственного медицинского университета им. Марата Оспанова в г.Актюбинске. Затем последовала интернатура по хирургии, и в то же время родилась мечта – стать первоклассным хирургом. Мне повезло, так как в Актюбинске я был «взят под крыло» моим наставником, профессионалом своего дела, который вложил в меня все основы хирургии и эндоскопии и задал мне вектор движения – Жайыком Аяпбергеновым.

Недавно видела видео с процедуры эндоскопии под Вашим руководством. Вы вытащили из бронха иглу размером 4см. Часто сталкиваетесь с подобными находками?

Р.Е.: На своей практике я сталкивался с разными…находками. Работая ещё в Актюбинске, мы часто имели дело с перевозчиками – людьми, которые перевозят в себе через границу наркотические вещества в маленьких пакетиках, чаще всего из таких вот «живых контейнеров» безразрезным методом колоноскопии мы вытаскивали героин. Тогда наша работа строилась на базе БСМП (бесплатной медицинской помощи), которая считалась экстренной службой больницы. К нам приводили заключенных, которые намеренно проглатывали острые предметы – иглы, ножи и лезвия – чтобы их прооперировали, и они какое-то время могли почувствовать себя на свободе. Это неприглядная правда жизни, но от неё никуда не деться. Работая медиком, сталкиваешься с разными ситуациями. Так что иголки из людей я вытаскиваю не в первый раз, также часто сталкиваюсь с застрявшими рыбными костями, преимущественно осетровыми, они очень острые и представляют собой наибольшую опасность.

А что касается того случая с иголкой? Как себя чувствует пациент?

Р.Е.: С пациентом всё в порядке. Главная сложность была в том, что игла начала «гулять» в бронхах, результаты предварительной КТ (компьютерной томографии) показывали, что игла находится в левом бронхе, а рентген – в правом. Ещё в этом деле важно не допустить последующего инфицирования средостении (части грудной полости, ограниченной спереди грудиной, сзади - позвоночником) из-за оставленных острым предметом повреждений.

То есть, после «эпопеи» с извлечением инородного тела человеку просто так нельзя взять и пойти домой?

Р.Е.: Нет, мы никогда сразу не отпускаем таких пациентов домой, им приходится еще пару дней провести в нашем обществе (смеётся). Дело в том, что стенки слизистой очень тонкие, а увидеть место разрыва практически невозможно, особенно от таких «коварных» предметов как кость или игла. Вот такие маленькие дырочки и представляют собой особую опасность, и в 90% случаев могут привести к летальному исходу. Ни в коем случае нельзя «проморгать» этот период за пару дней после извлечения инородного тела, так как в это время может начаться острый воспалительный процесс. Человек будет кушать и пить, все эти пищевые массы будут раздражать слизистую, она будет воспаляться, а через дня два-три этот процесс достигнет своего апогея. Поэтому, чтобы избежать тяжелых последствий, сразу после извлечения мы ставим человеку назогастральный зонд и вводим через него антибиотики широкого спектра, через эту же трубку человек получает питание. Всё это время мы наблюдаем за динамикой его восстановления, следим за состоянием температуры, изменениями в лейкоцитозе, проводим КТ – все эти мероприятия необходимы, чтобы избежать страшных и необратимых последствий, так что всё не так просто.

Исходя из Ваших рассказов, наверное, часто приходится иметь дело с детьми? Там же процесс попадания в рот всего, что под руку попалось, вообще, практически, не контролируем!

Р.Е.: Дети – это вообще отдельная категория пациентов, требующая особо тщательного и профессионального подхода. В этом случае мы работаем только с применением анестезии и мощных гастроскопов, кстати, единственных в своем роде в Актау.  Работать без анестезии с ребенком –нереально.

Эндоскопия также используется как метод диагностики. Является ли проблемой для Вас работать с человеческим страхом узнать всё о своих скрытых болезнях?

Р.Е.: Любой врач сам по себе должен быть психологом. Пациенты попадаются разные. Далеко не каждый человек захочет предоставить на обозрение врачу всю правду о том, как часто он, к примеру, ходит в уборную. А наша работа обязывает задавать именно такие вопросы. Нам приходится каждый раз пробивать этот барьер, объяснять и показывать человеку, к чему может привести самолечение и умалчивание своих проблем. Особенно тяжело обстоят дела с теми, у кого в наследственности есть риск онкологии. Ко мне три месяца ходила женщина лет 40-ка, у которой в анамнезе было указано, что её брат и отец скончались из-за рака кишечника. Ей было страшно провериться, и за это нельзя судить. В итоге, мы всё-таки провели процедуру колоноскопии, обнаружили два доброкачественных полипа и успешно их удалили, потому как оставлять пусть даже доброкачественные образования нельзя. В 75% случаев есть большая вероятность того, что они перейдут в разряд злокачественных из-за того, что через кишечник каждый день проходят каловые массы, раздражая и воспаляя слизистую. К нам часто обращаются пациенты с запущенной степенью онкологии – II и III. Почему так происходит? Да потому, что образования в желудке и кишечнике никак себя не проявляют, ведь в нём нет болевых рецепторов, он не может дать сигнал тревоги. Только язва даёт ярко выраженную симптоматику, так как затрагивает мышечный слой. В случае с той женщиной всё обошлось успешно, но сколько таких людей, которые знают свои наследственные предрасположенности, но молчат?!

А какие внешние обстоятельства могут влиять на здоровье Ваших пациентов? Если взять, к примеру, наш регион?

Р.Е.: Я родился и вырос в Актау, поэтому как никто другой знаю и понимаю, откуда берутся проблемы со здоровьем у жителей нашего региона. У нас в семье, к примеру, раз в два месяца меняются фильтры на всех кранах в квартире, потому что качество воды здесь оставляет желать лучшего, а покупать каждый раз бутилированную не всем позволительно. Свою лепту также вносит употребление жирной пищи и малоподвижный образ жизни – город маленький, а машин много. Ну, и самая распространенная ошибка, свойственная абсолютно всем людям, не только нашим землякам – это самолечение и какие-то «космические» диеты, которые только усугубляют состояние желудочно-кишечного тракта.

Получается, что Вы всегда работаете в «одной связке» с врачом-гастроэнтерологом?

Р.Е.: Да, но не только с ним. Эндоскопия очень тесно перекликается с хирургией и проктологией. С хирургами мы даже работаем по квоте на устранение грыжи пищеводного отверстия и диафрагмы. SOFIEMED оборудована по последнему слову техники. Благодаря такой аппаратуре мы можем верно установить диагноз, записать фото и видео с процедуры и одномоментно удалить новообразование или устранить проктологические проблемы – геморрой, анальные трещины и т.д.  Также за один «присест» мы можем сразу посмотреть желудок, кишечник и лёгкие. Эта процедура по времени занимает в среднем от 10 до 20 минут, а сколько времени и нервов помогает сэкономить в будущем!

Спасибо Вам, доктор, что «разложили по полочкам» такие важные и, на первый взгляд, сложные эндоскопические вопросы! Скажите, пожалуйста, пару слов в заключение для наших читателей?

Р.Е.: Наш организм – «крепкий малый», но не стоит испытывать его терпение. Так что берегите себя, цените то, что имеете и, конечно, радуйтесь каждому прожитому дню, ведь его не вернуть!